Дело №
Фраги
Первая история в российской криминалистике, где два серийных убийцы были не одиночками, а друзьями и соперниками.
С 1999 по 2002 год в Новосибирской и Московской областях пропадали и погибали молодые женщины — их насиловали, душили, а тела бросали в лесах и парках. Следствие буксовало годами: ложные признания, ошибки, тупики, многолетняя неразбериха. Сначала следователи поверили, что маньяк один. И лишь спустя 22 года стало ясно, что это был кровавый тандем.
Другой — строитель-алкоголик, человек-невидимка.
За масками скрывались хищники. Они жили в одном городе, пили за одним столом — и однажды начали считать убийства как очки. Их жертвы — молодые женщины. Трофеи — флейта, дублёнка, часы. Арена — от Сибири до Подмосковья. Их правила — без правил.
Это история о том, как два психопата устроили соревнование — и продолжают напоминать о себе даже за решёткой.
ГЛАВА 1
Смех с балкона
Бердск, декабрь 2002 года.
Сибирский городок ещё не протрезвел от девяностых: серый, туманный, с глухой провинциальной тоской. Пацаны там всё так же могли отобрать норковую шапку, забив толпой поддатого работягу. Из окон ВАЗов доносился Круг и Наговицын. Ну а если у тебя была Toyota, например, Sprinter, то все девчонки на районе были твоими.
Но сегодня было тихо.
Похоже, местная бригада уехала в соседний Новосибирск на какие‑то очередные криминальные разборки. Удивительно, что из-за этого было неуютно — Бердск ещё не забыл о своей самой страшной городской истории. И в минуты спокойствия казалось, что этот животрепещущий рассказ, обсуждаемый на всех кухнях и скамейках, снова оживёт и окатит окна квартир кровью.
Провинциальную тишь позднего декабрьского вечера разрезал ниоткуда появившийся смех. Звонкий, пьяный — летел с балкона многоэтажки на улице Рогачёва — такой, от которого хочется перейти на другую сторону улицы. А то скинут ещё на голову чего. Пьянчуги‑то.
«Я тогда просто вышел подышать воздухом, — вспоминает Алексей Юша, фотограф, известный в Бердске по съёмкам на документы. — Смотрю — на балконе вроде третьего этажа что ли стоят двое мужиков и девушка. Хохочут. Что‑то орут с высоты».
Озарившую Бердск громким смехом девушку звали Юля. Она проводила вечер в компании двух местных жителей — приятелей. И вечер оказался последним в её жизни.
После застолья мать нашла Юлю мёртвой. Квартира была наполнена перегаром и парфюмом. На полу — тело. На столе — недопитая водка и пустые заляпанные тарелки. Экспертиза показала — изнасилование и удушение. Юлии было 25. Очередная пьяная трагедия? Возможно.
Затаился?
Или, похоже, вернулся?
ГЛАВА 2
ДВУМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Новосибирская область, Подмосковье, 1999–2002 годы.
Сибирь и Подмосковье редко пересекаются. Разные люди, разная речь, даже разный холод — здесь колет лицо, там давит на грудь. Здесь — короткое, яркое лето, глубокий, вязкий снег и глухой ритм старых автобусов. Там — подмосковные леса, приглушённый гул МКАД, и электрички, несущие людей туда-обратно. Кажется, между ними не может быть ничего общего, но в определённый момент невидимая линия соединила эти две точки, и никто тогда ещё не понял — насколько это важно.
Исчезали молодые девушки — красивые, с целой жизнью впереди. В Сибири их убивали в роще рядом с заводским микрорайоном, в Подмосковье трагедии разворачивались в пригородах. Два маньяка? Или один? Никто тогда не задал этот вопрос всерьёз.
В Бердске 1999-го жизнь текла своим тихим размеренным чередом: люди шли на завод и возвращались домой, пили чай на кухнях или палёную водку во дворах, смотрели новости по телевизору, и казалось, что этот неспешный ритм вечен. Но летом этого года всё изменилось. Убили первую девушку, затем вторую и третью, и в городе заговорили — сначала тихо, на кухнях и в очередях, а потом громко, в маршрутках и магазинах:
«Маньяк завёлся… настоящий, как в кино», «молодых убивает, брюнеток».
Через год, в августе 2000-го, тело Светланы Мининой нашли в берёзовой роще возле жилого микрорайона — девушка лежала обнажённой, рядом аккуратно сложена белая блузка, а из её вещей пропали часы и сумка. Спустя две недели после этого была найдена Татьяна Самохвалова, двадцати двух лет, на берегу Обского моря; тело её лежало лицом вниз, рядом валялся чехол от флейты, а сам инструмент исчез —
Так сложился первый неофициальный список:
Каждая из них была убита одинаково: насилие, удушение, исчезновение личных предметов. В какой‑то момент три убийства в Бердске объединили в одно дело — следователи признали, что в городе орудует маньяк, но новосибирская жертва всё же расследовалась отдельно. Следствие шло по кругу: подозревали преподавателей, таксистов, случайных гостей города. Проверяли психиатрические учёты. Всё. Бесполезно. Убийца будто растворился.
После девушки со флейтой случилась тишина. Почти два года без новых тел, без найденных вещей, без шума в газетах. Кто‑то думал — умер. Кто‑то — уехал. Другие надеялись, что остановился.
Подмосковье 2002 год.
Во время затишья в Бердске, в сотнях километров, в Подмосковье, началась новая серия трагедий, которые по своей жестокости и способу совершения удивительно напоминали бердские преступления.
Так появился второй негласный список:
Четыре жертвы в Новосибирской области с 1999 по 2000 год и четыре в Московской области в 2002-м. Между этими делами было слишком мало улик и слишком большой временной разрыв, чтобы рассматривать их как часть единой картины — два региона, два следствия, два мира, которые даже не догадывались о связи.
Две разные нити словно пересеклись в квартире Юлии Забиранник. Когда в декабре 2002 года тишину нарушил смех девушки, а затем плачь её матери. Юля дополнила эти списки — или соединила их в один?
ГЛАВА 3
ОДИН ИЗ ПРИЯТЕЛЕЙ
Бердск, декабрь 2002 год.
Со смертью Юлии Забиранник в Бердске вновь всколыхнулась старая боль — будто не прошло и пары лет, словно кто‑то сдёрнул пластырь с раны, которая так и не успела затянуться. В памяти всплыли те самые девушки, задушенные и изнасилованные на рубеже тысячелетий. Люди снова заговорили о «бердском маньяке».
Первую зацепку в деле Юлии дала пивная банка, случайно завалившаяся под стол в её квартире. Убийца, похоже, торопился стереть за собой следы, но банку не заметил. Эксперты сняли отпечатки, и уже через день милицейская база дала ответ: Алексей Гаськов, 32 года, неоднократный клиент вытрезвителя, безработный, недавно вернувшийся из Москвы. Его нередко видели у проходной местной мебельной фабрики, где работала Юлия.
Гаськова задержали в тот же вечер. Он вёл себя спокойно, без сопротивления, говорил вежливо, но сразу всё отрицал. Потом, под тяжестью допросов, признался: якобы всё вышло случайно — перебрал, не справился, потерял контроль.
Расследование двигалось быстро. Были свидетели, был мотив, были улики. Признание. На фоне других «глухих» дел — почти идеальная картина. А вскоре пришёл результат первого анализа: у Гаськова — первая группа крови, совпадающая с образцами, найденными на телах других жертв в Бердске. Это стало новостью для всего города. Бердский маньяк — пойман? Газеты взорвались, на кухнях спорили, во дворах делились слухами, и город, затаив дыхание, начал ждать развязки.
И вдруг — признание
Он путается в деталях, не может точно указать, где были спрятаны жертвы, не знает особенностей убийств. Поначалу это можно было списать на стресс, страх, забывчивость. Хотелось верить, что это всё — мелочи. Но они множились.
Кульминацией стал генетический анализ. Результаты пришли в середине декабря. Сперма, обнаруженная на телах жертв, не принадлежала Гаськову. И это был удар. Не просто по версии следствия — по всему городу.
Выходит — настоящий убийца всё ещё на свободе. А признание Гаськова — фальшь. И тогда возник вопрос: кто он вообще такой?
Cказал следователь, который вел его дело. Не с издёвкой. С усталостью. С отвращением. С лёгким недоумением — как будто перед ним был не подозреваемый в убийстве, а ученик, который слишком вжился в роль в школьной постановке.
Гаськова не отпустили. Он знал слишком много — был в квартире убитой Юлии, пил с ней накануне, мог что‑то рассказать. И он говорил. Много. Только не по делу. А в основном о себе: о своей тяжёлой жизни, ошибках молодости, злых женщинах.
ГЛАВА 4
ДРУЖБА И ПАРИ
Но и эта форма не подошла, как все прежние.
В начале 2002-го Алексей снова решил начать с нуля. Уехал в Москву, поступил во ВГИК на курс Виторгана. Казалось — вот оно, настоящее. Но столица, как и сцена, его не приняла. Он перебивался случайными заработками, ночевал где придётся, жил в Подмосковье. А в ноябре вернулся в Бердск — без денег, без будущего, сломанный, злой, никому не нужный.
В этот момент рядом с ним был Михаил Юдин. Его старый приятель. Они были знакомы еще с конца 90-х — тогда, когда Гаськов слонялся по Бердску — то устраивался на работу, то снова срывался в запой. Где‑то рядом всегда был Миша — молчаливый, застенчивый, но в компании Алексея — и особенно в компании бутылки — Юдин оживал. Говорил. Шутил. Смеялся.
Они бродили по улицам вдвоём — два неудачника, которых жизнь как будто обошла стороной. Пытались знакомиться с девушками.
ГЛАВА 5
«РАЗОБЛАЧЕНИЕ»
Пока Гаськов, задержанный по подозрению в убийстве Юлии Забиранник, рассказывал следователям про актёрский курс Виторгана, ночёвки в Подмосковье и «свободу быть собой», в соседнем кабинете оперативники проверяли его слова. Мало ли. Они запросили сведения у московских коллег. И ответ пришёл быстро — именно в то время, когда Гаськов скитался по подмосковью, произошло громкое убийство в Химках — Каролина Агнес Сантистебан. Ещё трёх погибших в то время девушек в один список еще не объединяли. И уж точно никто не думал на какого‑то провинциального бродягу из Бердска.
Всё же решили проверить. Московские следователи уже скоро были в кабинете с Гаськовым. И он вновь заговорил. Признался. Подробно. Спокойно. Без эмоций. Рассказал, как опять всё вышло случайно.
Но экспертиза тогда всё опровергла: Гаськов — снова не убийца. И это будет главная ошибка оперативников в этом деле. Психологи пришли к выводу, что задержанный страдает от недостатка внимания и славы.
ГЛАВА 6
ВЫЖИВШАЯ ЖЕРТВА
Бердск, сентябрь 2003 года.
Столичные следователи уехали. Гаськов в СИЗО. А Бердск, уставший от тревоги, жил в ожидании развязки. Страх стал фоном — не громким, но постоянным. Всё же жизнь продолжалась. Люди ходили на работу, пили пиво на лавках, возле подъездов курили сигареты, обсуждая последние новости:
Именно в такую атмосферу — пропитанную усталостью от неизвестности — вошла Марина Власова. Ей было тридцать. Обычная женщина, родом из Бердска. Вечером она возвращалась домой. По пути встретила знакомых, с которыми задержалась — немного пива, пара шуток, разговоры ни о чём. Среди компании оказался и незнакомец, представившийся Мишей. Он был разговорчив, улыбчив, слегка пьян — типичный уличный весельчак, не вызывающий опасений. Когда он предложил проводить Марину, она не увидела в этом ничего странного. Тут все свои. Подумаешь, выпил чуть.
Пройдя пару поворотов, Марина вдруг почувствовала толчок. Всё произошло стремительно — она не успела ни закричать, ни осознать, что происходит. Мужчина, только что казавшийся безобидным, набросился на неё с яростью, будто выполняя заранее спланированное действие. Он бил её, насиловал, действовал быстро и жестоко. Силой, страхом, инстинктом — она вырвалась из его рук.
— Рассказывала девушка позже в полиции. Голос её дрожал. Тело — тоже. Она выжила. И всё перевернула.
Следствие, до этого буксовавшее и топтавшееся на месте, наконец получило живого свидетеля. Начали с очевидного — установили круг лиц, с которыми она проводила вечер, выяснили имя мужчины, представившегося Мишей, — Михаил Юдин. Адрес, место работы, связи. Всё указывало на то, что он — не случайный прохожий, а фигура, давно находящаяся в тени. Более того, он оказался другом Алексея Гаськова, того самого, кого уже несколько месяцев держали в СИЗО.
Юдина задержали. На первых допросах он уверял, что с Мариной всё происходило по обоюдному согласию, мол сама согласилась на близость. Он изображал порядочного человека, семьянина, работягу, который оказался не в том месте и не в то время. Однако следователи не верили словам — они искали доказательства. И они их нашли. Анализ ДНК дал однозначные совпадения: Михаил Юдин оказался причастен ко всем преступлениям, включая убийство Юлии Забиранник.
Дальнейший обыск только подтвердил это. В его доме обнаружили вещи, принадлежавшие жертвам: женское бельё, украшения, заколки, часы. Среди прочего — флейта, та самая, чехол от которой был найден рядом с телом Татьяны Самохваловой. Всё это он хранил с пугающей аккуратностью, как коллекционер, собирающий трофеи.
Теперь следствие знало наверняка: жертвы — его. Но как же отпечатки пальцев Гаськова на бутылке пива в квартире Юлии? Значит в ту ночь в комнате находились двое?
ГЛАВА 7
СВЕРКА СПИСКОВ ЮДИНА
Когда Михаил Юдин наконец начал говорить, следователи услышали гораздо больше, чем ожидали. Это был не Гаськов с его театральными монологами о несправедливой жизни и собственной трагедии, а человек с почти механической точностью, рассказывающий о том, что для него было рутиной, а для всех остальных — ужасом.
Юдин рассказал следователям, что на свою первую жертву напал летом 1998 года у завода «Гигант». Изнасиловал, хотел задушить, но его спугнули проходившие мимо рабочие. Женщина выжила, обратилась в милицию. Но примет почти не было.
Спустя год проголодавшийся Юдин убил. Первую, вторую. Всех, кто уже значился в следственном списке. С 16-летней Насти снял часы и серьги. Куда дел? Подарил жене и маме. Позже вспомнил девушку в Новосибирске: только тогда следователи включили её в дело. С неё он снял дублёнку — дома выдал за подарок из командировки. Жена носила её всю зиму, не подозревая, откуда вещь на самом деле. Потом несколько месяцев провел в тюрьме за кражу. Как вышел — озлобленный и голодный убил еще двух. Татьяна — девушка с флейтой стала для него особенной.
— Рассказывает Юдин.
Флейту он долго хранил у себя в сарае, среди других трофеев, которые нашли следователи. Приходил и любовался ими.
Показывал ли он эти трофеи своему приятелю Гаськову — неизвестно. Хвастался ли ими — непонятно. В 2000-м Юдин на время затаился: одна из знакомых, к которой он приставал, пригрозила заявить в милицию. Тогда и наступила пауза в Бердске. Но почти сразу после этого в Подмосковье стали исчезать девушки. Совпадение? Или Юдин сменил регион? А может, это был Гаськов — его двойник, соперник, невидимый соучастник?
После череды убийств в Подмосковье ужас снова возвращается в Бердск. Уже знакомая нам Юлия Забиранник. Сперва Юдин обмолвился, что тогда, у Забиранник, с ним был ещё один. Алексей. Фамилию не назвал — но следователи поняли. Гаськов. Ему предъявили обвинение в соучастии в убийстве. Казалось — всё. Доказано. Оба окажутся за решёткой. Но во время суда Юдин внезапно отказался от показаний. Сказал, мол, всё перепутал. Гаськова отпустили. Следствию не хватило фактов доказать его причастность.
— Давал своё первое интервью журналистам Алексей Гаськов.
Тем временем его приятель Юдин уже признался в пяти убийствах, совершённых в Бердске и Новосибирске, и в двадцати трёх эпизодах — от изнасилований до грабежей. Он приговорён к пожизненному заключению.
Если они оба были в квартире убитой Юли, то зачем один оправдал второго: хотел, чтобы игра продолжалась или, чтобы это была только его жертвой? Вопросы повисли в воздухе.
ГЛАВА 8
СВЕРКА СПИСКОВ ГАСЬКОВА
— Рассказывал старший следователь прокуратуры Бердска.
В мае 2006 года Гаськов напоил и изнасиловал падчерицу и заразил ее венерическим заболеванием. На суде кричал о заговоре, о расплате за грехи Юдина. Будто разговаривал не с судьёй, а с невидимым соперником.
В 2016 году Гаськов вернулся в Бердск. Создал страницу под именем «Алексей Волк», публиковал фотографии, пытался продавать нарды, якобы сделанные в колонии. Завёл новые отношения. У новой женщины — снова дочь. Никто ничего не подозревал.
До лета 2024-го.
В московском следственном комитете начали разбирать старые дела — глухари начала двухтысячных. Архивы пылились, но технологии шагнули вперёд. Получилось идентифицировать потожировые следы с места одного из убийств в Подмосковье. Совпало с профилем человека, чьё имя давно всплывало в списках подозреваемых.
Следы принадлежали ему — ранее судимый житель Бердска Алексей Гаськов. Когда‑то начинающий актёр, когда‑то водитель маршрутки, когда‑то подозреваемый в серии убийств, когда‑то педофил. Гаськова этапируют в Московскую область.
На допросах он уже не пытается строить из себя ни героя, ни жертву — его голос звучит ровно. Он признал вину во всех четырёх убийствах, рассказывал обо всём: спокойно, без эмоций, отмеряя каждое слово. Первой стала абитуриентка одного из московских колледжей.
Сидя на скамейке, Гаськов увидел девушку в короткой юбке, попытался с ней познакомиться. В какой‑то момент она стала убегать. Тот догнал, повалил на землю и избил. Когда она потеряла сознание, надругался, а после задушил и скрылся. Тело оставил в зарослях. Вторая и третья — две девушки, убитые в один августовский день в Центральном парке Пушкино. Четвёртая — Агнес. Ноябрь. Химки.
Рассказывает Гаськов о перуанке. И ведь не в первый раз — тогда, в далеком 2003-ем он уже признавался в этом убийстве. Но доказательств не нашли.
И только спустя 22 года нарисовалась кровавая турнирная таблица:
ГЛАВА 9
ГОНКИ ТЕНЕЙ
На декабрь 2025 года Алексей Гаськов остаётся в подмосковном СИЗО. Следствие по четырём изнасилованиям и убийствам 2002 года, казалось, исчерпало его. Но в апреле он сделал новое признание: в начале 2023 года он надругался над 17-летней дочерью своей последней сожительницы. Угрожал убить, если та расскажет. Она молчала. Он жил рядом.
— Когда ты малообразованный, низко интеллектуальный, незрелый, неполноценный как личность, как человек и, конечно, как мужчина, ты ищешь все способы самоутвердиться за счёт чего‑либо. Если мы говорим про маньяков, то они прибегают вот к такому «достигательству»…, — продолжает Бейнарович.
На бумаге их судьбы уже решены. Юдин — пожизненно. Гаськов — ждёт суда. Они в разных камерах. В разных концах страны. Их разделяют километры, решётки, режимы. Но есть какая‑то безмолвная связь. И не всё укладывается в строки приговора. Вопросы остались.
Использованы материалы с сайта Freepik.com
